Ритва Хейккиля
(перевод с финского А. К. Молчанова)

Первая в Терийоках летняя дача петербуржцев была построена урожденным финляндцем Рафаэлем фон Хартманом между Оллинпяа и Келломяками. Камергеру Рафаэлю фон Хартману удалось получить вокруг своей дачи столько земли, сколько он хотел, т. к. тогда строителей дач было немного. Вначале вокруг дома не было посажено парка, т. к. теннисная и крокетная площадки считались важнее цветов.

В даче из двух строений в трехэтажной господской половине для семьи из 7 человек была отдельная комната для каждого и еще несколько комнат для гостей. На верхнем этаже находились гостиная, зал, столовая и библиотека. В меньшем строении располагались кухня и прачечная, а также комнаты кухарки, горничной, няни и домашнего учителя. Строения соединялись коридором, через который блюда из кухни носили в столовую, где не любили кухонного чада. Дворник с семьей жил в построенной для него избушке, а позднее решили построить еще одну избушку - для садовника. Возле жилища дворника был земляной погреб, куда в конце зимы складывали крупные глыбы льда, накрывая их слоем земли и опилок. Глыбы льда сохраняли в погребе холод до августа-сентября, когда они начинали таять. Хранимые в холодном земляном погребе молочные продукты, мясо, рыба и овощи долго не портились.

Камергер фон Хартман по окончании кадетской школы в Хамина отправился в Петербург, как и члены многих других финляндских дворянских семей. Русский и французский языки они осваивали во время обучения и с помощью родственников и покровителей получали хорошие должности в царском правительстве.

Фон Хартманы жили не только на зарплату с должности камергера. Им удавалось совершать хорошие приобретения и создать порядочную собственность в России. Они владели землями, заводами и рудниками, доходы от которых сделали их зажиточными. Так рассказывали в Терийоках.

Рафаэлю фон Хартману уже исполнилось 40 лет, когда он заметил, что ему пора жениться, иначе он до конца жизни останется холостяком. Для тех дворян, которые на светских мероприятиях не удавалось найти подходящей супруги, стало обычным посещать мероприятия в Петербургском Смольном институте. Смольный институт заканчивали только девушки из дворянских семей.

Камергер фон Хартман появился на празднике знаменитого училища для девочек и девушек в надежде найти там подходящую супругу. Найдя среди десятков девиц самую, на его взгляд, красивую и веселую, он наблюдал за ней все время праздника. Из беседы с директрисой он узнал, что она - из Финляндии, дочь ректора академии Або (Турку) маркиза Пинелло, по имени Алиса. Ее уже в Смольном стали готовить к тому, что ее будущий жених будет русским, и поэтому энергично совершенствовали ее русский язык.

Рафаэль фон Хартман заинтересовался разговором с Алисой, хотя разница в возрасте в 20 лет представлялась значительной. Чем дольше Алиса разговаривала с камергером, тем больше нравился ей отечески мягкий и очень доброжелательный жених, который, к тому же, был финляндцем. Молниеносное знакомство привело-таки к браку, который оказался счастливым.

Алиса оставила строгий Смольный без особого сожаления. Ей из года в год все более нравились танцы и большие праздники в высшем обществе. За несколько лет она родила 5 детей - 4 сына и дочь, но все же сохранила молодость и красоту, которая была одним из предметов разговоров в Петербурге. Алиса любила показываться зимой на Невском проспекте. Она ездила на белой тройке в санях, укутанная в белые меха. На запятках саней стояли два чернокожих африканца. Это зрелище заставляло замереть прохожих на Невском проспекте.

Рафаэль фон Хартман гордился своей прекрасной женой, но лишь в 1890-х годах он решил заказать портрет Алисы. Лишь лучший живописец-портретист годился для этого, поэтому был приглашен Альберт Эдельфельт, который согласился на лето 1895 года.

Все летние гости из Петербурга в Терийоках знали, что приехавший к Хартманам известный финский художник писал самого императора Николая II, а также великих княжон и цесаревича. Эдельфельт действительно был хорошо известен в высших кругах.

Эдельфельт избрал в качестве рабочего помещения зал. Там солнце светило весь день, а морской ветер приятно освежал даже в самые жаркие дни. Художник был известен как быстрый портретист, когда он выбирал модель и приступал к работе.

Алиса села на выбранных Эдельфельтом стул, и работа началась. Сеансы прерывались на время еды, а иногда и художник, и модель забывали о еде.

На даче жила семья из 7 человек. Были дочь Марта и сыновья Рафаэль, Харальд, Карл-Даниэль и Лео. Соответственно, была и прислуга. Летом 1895 года на дачу был приглашен также ученик финского нормального лицея, бедный, но одаренный и с хорошими манерами Хуго Мальм, в задачу которого входило учить детей семьи, особенно мальчиков, финскому языку. Знание финского языка у мальчиков было слабым.

Мальчики постарались на ломаном финском языке объяснить Хуго, что они едва-едва смогли за годы вдолбить себе в головы французский, помимо шведского - языка их родителей - и, конечно, русского, т. к. это был государственный язык их страны. Им надо было придерживаться указаний отца и говорить с Хуго только по-фински. Ребята быстро подружились, т. к. Хуго оказался искусным игроком в крокет и быстро освоил основы тенниса - и даже немного сверх того.

Привыкший к напряженной работе Хуго удивлялся тому, как мало делают ребята дома. Они могли долго спать утром и долго бодрствовать по вечерам. На утреннее купание Хуго ни разу не смог их разбудить. Но Хуго смог научить мальчиков множеству финских поговорок и даже некоторым песням. Когда после революции им пришлось бежать в Финляндию, он знали по-фински прежде всего то, чему научились от Хуго.

А. Эдельфельт "Портрет красавицы".

Вся семья и прислуга фон Хартманов живо интересовались ходом работы. Эдельфельт старался и сделал множество набросков, прежде чем взялся за холст. Маэстро без трепета относился к черно-белым наброскам, бросая на пол уже, казалось бы, готовые рисунки. Когда Хуго однажды утром заметил на полу несколько набросков, они показались ему столь прекрасными, что он осмелился попопросить разрешения взять себе один из них на память. Эдельфельт выбрал лучший, добавил немного красок и подписал его. Хуго убрал ценное произведение искусства между листами бумаги на дно своего чемодана.

Все больше набросков летело на пол, но сам портрет, казалось, продвигался очень медленно. Маэстро восхищался кристально чистой морской водой, которая в июне прогрелась до 20 градусов. Алиса, как и все русские красавицы, избегала пребывания на солнце и предпочитала ходить купаться вечером. Эдельфельт же ходил купаться по окончании рабочего дня.

Неделя шла за неделей, а портрет не приближался к завершению. Хартман и его гости начали интересоваться причиной задержки. Был ли Эдельфельт очарован прекрасными терийокскими пейзажами? Чудесным ли морем? Берегом ли с золотым песком? Чудотворной ли и бодрящей артезианской водой? Или, может быть, своей ослепительно прекрасной моделью - темпераментной г-жой Алисой?

Родственники, друзья и знакомые фон Хартманов, во множестве бывавшие летом в гостях на их большой даче, все знали, что маэстро, при желании, бывал феноменально быстр. Но если его моделью была красивая женщина, Эдельфельт, делая портрет, рано или поздно влюблялся в нее. Картина, изображающая Алису фон Хартман, получила название "Портрет красавицы", и теперь она находится в финском консульстве в Стокгольме.

Подписанный маэстро набросок Хуго Мальм подарил своей дочери Аннели, которая теперь, вслед за отцом, хранит его как реликвию. Хуго Мальм впоследствии стал дипломированным инженером, и делом его жизни стало обуздание порога Иматры. Он сменил фамилию на Мальми. Никто не знает, куда делись прочие многочисленные эскизы.

Продолжателем дела Хуго Мальми стал инженер Леннарт Стубб, который женился на Аннели Мальми. В 1930-х годах супруги Стубб несколько раз гостили в Терийоках. Они ездили на автомобиле посмотреть на знаменитую бревенчатую дачу Рафаэля фон Хартмана, в которой отец Аннели Хуго, еще школьником, когда-то провел столь интересное и насыщенное событиями лето. От более чем 70-летней бревенчатой дачи, о которой почти полвека никто не заботился, ничего не осталось. То ли она обрушилась в ужасную бурю 1924 года, а бревна были увезены, то ли сгорела в грозу от удара молнии.

В наши дни об этом известном и гостеприимном доме напоминают лишь "Портрет красавицы" и не менее впечатляющий набросок на стене в доме Аннели Стубб.

Terijoki, kadonnut paratiisi. - Helsinki: "Tammi", 2004. - Ss. 172-177.
Терийоки, потерянный рай. - Хельсинки: "Тамми", 2004. - Сс. 172-177.

Материал любезно предоставлен А. К. Молчановым

Последние комментарии: