History Interesting things Photogalleries Maps Links About Finland Guestbook Forum translate to:

Статья публикуется к 70-тию начала Зимней войны, 30 ноября 2009 года.

Ровно 70 лет назад настал звездный час барона Карла Густава Эмиля фон Маннергейма.

Под двуглавым орлом

Барон Карл Густав Эмиль фон Маннергейм родился в качестве подданного Российской империи 4 (по новому стилю 16) июня 1867 года на юго-западе Великого княжества Финляндского (в родовом поместье Лоухисаари) неподалеку от города Або (ныне Турку). Его национальную принадлежность точно определить вообще невозможно. Вероятно, наиболее правильно в данном смысле назвать его сыном всей северной Европы, так как дальние предки Маннергеймов являлись выходцами из Германии, эмигрировавшими в Швецию еще в XVII веке, когда районы немецкой Померании на несколько десятков лет были завоеваны скандинавами.

Переселенцы достаточно быстро ассимилировались в местной дворянской среде и осели в Финляндии, также в то время принадлежавшей Стокгольму. Но после того, как "страна Суоми" в начале XIX столетия перешла под власть российской короны, потомки германо-шведско-финского симбиоза (к слову говоря, сам Маннергейм женится потом на русской девушке Анастасии - дочери генерала Арапова) принялись служить царям с тем же усердием, с каким некогда их предки-викинги создавали из славянских племен древнерусское государство.

Карл Густав не составил исключения в этом ряду. В возрасте четырнадцати лет он поступил в кадетское училище города Фридрихсгам (ныне Хамина - город, расположенный примерно в ста километрах западнее Выборга). Однако живой характер юного барона с первого раза не смог вписаться в жесткие рамки военной дисциплины, и после очередной шалости мальчик был исключен из числа воспитанников.

Впрочем, жалеть об этом будущему маршалу потом не пришлось. Из фридрихсгамского кадетского корпуса выпускники, как правило, попадали в карликовую национальную армию, которую с 1878 года, разрешалось иметь Великому княжеству Финляндскому. В плане карьерного роста подобная перспектива не представлялась особенно заманчивой, и несостоявшийся кадет со спокойным сердцем перебрался в Гельсингфорс (ныне Хельсинки), где в двадцатилетнем возрасте сдал экзамены по полной университетской программе.

В том же 1887 году Маннергейм окончательно выбрал себе в качестве жизненного пути дорогу профессионального солдата. Приехав на берега Невы, он сдал экзамены в одно из самых престижных военных училищ империи - Николаевское кавалерийское. Санкт-Петербург оказал на него неизгладимое впечатление мощью и великолепием своей державно-милитаристской эстетики: "Я мечтал оказаться в Петербурге, - напишет Маннергейм спустя многие десятилетия, - где для молодого офицера было намного больше возможностей... Иногда в зимнее время мы должны были нести караул в Зимнем дворце. В эти минуты мне казалось, что я прикасаюсь к частичке истории России. Подобные чувства вызывала и историческая военная форма, которую мы должны были носить..."

После производства в офицеры Карл Густав получил назначение в драгунский Александрийский полк, а через год был переведен в Кавалергардский - самую элитную часть русской гвардейской кавалерии. Знакомства, заведенные в столице, помогли ему через несколько лет получить должность в штате царской конюшни, что открывало широкие возможности для дальнейшего карьерного роста. В то же время необходимо отметить, что протекции для будущего маршала являлись не главной опорой в жизни. Несмотря на блестящее образование (для иллюстрации которого достаточно упомянуть, что барон в совершенстве владел шведским, финским, русским, немецким, английским и французским языками, к коим потом добавился еще китайский), он до преклонных лет старался совершенствоваться по линии своей основной профессии, а также никогда не упускал случая пополнить познания сведениями из других областей человеческой деятельности.

В боях и путешествиях

Когда разразилась русско-японская война, Маннергейм добровольно отправился на фронт в Манчжурию. И сумел оказаться среди тех, кто заявил о себе с самой лучшей стороны. Свидетельство чему - несколько боевых орденов и внеочередное звание полковника, полученное за отличие в одном из сражений. Вернувшись в столицу, барон не стал просится обратно на придворные должности, а предпочел продолжить службу в роли строевого командира, где надеялся с пользой применить тот опыт, что был приобретен им на поле брани. Затем принял предложение Генерального штаба, подыскивавшего начальника экспедиции, отправляемой после анализа ошибок недавней войны в Среднюю и Центральную Азию для сбора военно-топографической информации.

В течение двух лет настырный полковник с небольшим отрядом казаков, пережив множество приключений, пересек Туркестан, преодолел пустыню Гоби и через Тибет добрался до Пекина. Он стал первым европейцем, встретившимся с таинственным далай-ламой и сделавшим фотоснимки сцен быта и богослужения буддистских монахов. Это путешествие длиной в десять тысяч километров поставило Маннергейма в один ряд с самыми известными исследователями Азии. Но будущий маршал был все-таки прежде всего военным человеком. Поэтому, вернувшись в Петербург, он не стал разменивать армейскую карьеру на лавры ученого. В последующие годы Карл Густав командовал Владимирским и Лейб-гвардии уланскими полками, а в 1911 году получил чин генерал-майора и возглавил кавалергардов, являвшихся, по сути, личной "государевой" стражей.

Одновременно он был официально включен в царскую свиту. Здесь уместно заметить, что барон до самой своей смерти очень уважительно относился к Николаю II. И чтя его память, будучи уже президентом независимой Финляндии, всегда держал фотографию последнего российского императора на рабочем столе.

Ранней весной 1914 года Маннергейм снова покинул Петербург и принял под начало кавалерийскую бригаду, квартировавшую в районе Варшавы. Здесь его и застала Первая мировая война. С самого начала боевых действий бригада была отправлена на австрийский фронт, приняла участие в удачной для русской армии Галицийской битве и сразу же отличилась. В связи с чем генерал получил повышение - до должности командира дивизии. Правда, затем, когда немцы перекинули на подмогу к австрийцам значительные силы, для царских войск настал период тяжелейших поражений. Однако даже на столь неприглядном фоне барон сумел не затеряться. Подтверждением чему стало звание генерал-лейтенанта и кавалерийский корпус, отданный под его руководство.

За три года войны будущий маршал был награжден почти всеми российскими орденами и снискал себе репутацию не только удачливого военачальника, но и редчайшую для русской армии славу командира, не разбрасывавшегося жизнями подчиненных. Но когда захватившие власть большевики начали развал царских войск, барон, не желая видеть агонию всего того, чему он служил тридцать лет, решил вернуться домой, поскольку "страна Суоми", в отличие от большей части империи Романовых, оказалась менее восприимчивой к разгулу революционной стихии.

От президента до маршала

Независимость Финляндии была провозглашена 6 декабря 1917 года. Правительство советской России формально сразу же признало этот акт, но своих солдат выводить из страны не спешило. Именно они и стали опорой большевистского путча, устроенного немногочисленными сторонниками Ленина в январе 1918 года после поражения на выборах в первый финский парламент. В ответ силы белого движения "страны Суоми" быстро консолидировались, положив начало армии молодого государства. А главнокомандующим ею единодушно был избран еще не успевший снять царский мундир Маннергейм. В результате крупномасштабной гражданской войны удалось избежать. Но угроза экспорта революции с Востока оставалась, и небольшому северному народу пришлось пойти на тесное сотрудничество с кайзеровской Германией.

Барон недолюбливал немцев, предпочитая привычных союзников - Англию и Францию, однако Германия находилась рядом и именно она в тот момент могла дать необходимое покровительство. Впрочем, поражение в Первой мировой войне вскоре лишило Берлин былого влияния. И именно это событие возвело генерала-монархиста в кресло президента демократической республики. В следующем году он совершил турне по Европе с целью восстановления престижа финнов, подорванного недавним альянсом с кайзером. В ходе его Маннергейм встретился с Пилсудским, Клемансо, Черчиллем и с блеском решил эту задачу.

Но столь удачно начатая карьера государственного деятеля неожиданно пресеклась. Виной всему стала неистребимая симпатия к России и неприятие большевизма. Во время наступления Юденича на Петроград барон обратился к согражданам с призывом помочь "братьям по борьбе", предлагая бросить финские войска на бывшую столицу с севера: "Я считал, что Финляндия, - напишет он в мемуарах, - не имела причин оставаться в стороне от общей борьбы с большевизмом и способствовала бы приходу к власти в России здравомыслящего правительства. Такая услуга стала бы основой для будущих дружеских отношений". Однако, поскольку русские белые отказывались признать независимость Финляндии, широкая общественность этой страны отнеслась к подобной идее крайне негативно. Поэтому Маннергейму пришлось надолго покинуть политическую сцену. В течение следующих двенадцати лет он вел жизнь частного лица и только когда на Востоке вновь начала оживать большевистская угроза, барон принял предложение занять пост Председателя Совета обороны с присвоением звания маршала.

Битва Давида с Голиафом

С этого момента Маннергейм всецело посвятил себя тому, чтобы нейтрализовать советскую экспансию. Для достижения цели он старался использовать весь арсенал политика как на внутренней, так и на внешней аренах. И многое успел сделать. Однако грянувшая в 1939 году Вторая мировая война чуть было не перечеркнула все его усилия. Великие державы, между противоречиями которых он до той поры умело лавировал, сразу же превратили судьбы малых народов в разменные монеты своей крупной игры. Естественно, что в подобной ситуации нападение СССР не заставило себя долго ждать. Но то, что произошло затем заставило весь мир затаить дыхание. Во всей истории нашей планеты было немного случаев, когда бы силы противников оказывались столь неравными. Но выпестованная и управляемая Маннергеймом крошечная финская армия с первого дня борьбы повела дело таким образом, что возникла срочная необходимость переписывать целые главы в учебниках военного искусства. Три с половиной месяца продолжалась неравная битва. В конце концов, Сталин вынужден был пойти на уступки. "Страна Суоми" сохранила свою независимость, потеряв лишь сравнительно небольшую часть территории.

После подписания советско-финского мирного договора Германия сразу же предложила Хельсинки военное сотрудничество. Но маршал долго отказывался идти на какие-либо переговоры с немцами о совместной войне против Москвы. Он скептически относился к завоевательным планам Берлина и отвергал нацистские идеи. Только в конце 1940 года, когда в Карелии вновь стала угрожающе увеличиваться группировка Красной Армии, Маннергейм, скрепя сердце, согласился на союз с Гитлером.

Парадоксы старого кавалергарда

Впрочем, благодаря позиции маршала Финляндия избежала участи превращения в полного сателлита Германии. "Страна Суоми" подчеркнуто вела свою собственную "войну-продолжение", главная цель которой заключалась в возвращении недавно утраченной территории. Маннергейм даже выступил со специальным заявлением, что подаст в отставку, если правительство согласится с просьбой Гитлера участвовать в штурме Ленинграда. Таким образом барон в 1941 году, по сути спас город своей молодости от ужасов фашистской оккупации. Немцы, после прорыва к окраинам Ленинграда, уже не имели сил для полноценного штурма, поскольку перебрасывали все ударные части на московское направление для решающей и, как им тогда казалось, победной операции.

Маннергейм и в дальнейшем продолжал придерживаться жесткой позиции в отношении своих вынужденных союзников. В частности он категорически отказался выдавать нацистам евреев, нашедших убежище в Финляндии, а также не признал марионеточную "республику Сало", созданную фашистами на итальянской территории после официальной капитуляции Рима перед англо-американцами. Пародоксальных симпатий к последним старый монархист тоже не скрывал, открыто заявляя, что не будет воевать с ними ни при каких условиях. Даже визит Гитлера в Хельсинки (официально на 75-летие маршала, а на самом деле с целью добиться более активного участия финнов в боевых действиях) закончился ничем. С 1943 года барон на заседаниях парламента вообще стал выступать за возможно скорейший выход из войны. Впрочем, данное обстоятельство не помешало ему в середине 1944 года вновь продемонстрировать свое полководческое искусство и остановить мощное советское наступление в Карелии.

Все это вместе взятое, вкупе с общей усталостью финской общественности от многолетних испытаний военного времени, вылилось во всенародную поддержку Маннергейма, оказанную ему 4 августа 1944 года на президентских выборах. Как результат - через месяц, положившись на обещание США сдержать агрессивные амбиции Сталина по отношению к "стране Суоми", финны окончательно порвали с Германией. Мирный договор маршал сам написал на всех языках, какие в таких случаях полагаются в официальных дипломатических документах. Читая его пункты, нельзя не отметить поразительную дальновидность этого человека. Он не только умудрился нейтрализовать большинство из тех зол, что обрушились на все остальные страны, из числа втянутых в орбиты нацистского и советского влияний, но и заложил основы благоприятных перспектив, которые Финляндия затем с успехом использовала во второй половине XX столетия. Таким образом, противоречивая фигура барона - иррационального поклонника России и последовательного противника большевизма, единственного в своем роде монархиста-демократа с антигерманским уклоном, обозначила поворот во взаимоотношениях недавних непримиримых врагов, получивший впоследствии название "линии Паасикиви-Кекконена". Той самой, что так способствовала в конце минувшего века развитию самых разнообразных связей города великого Петра с его северо-западным соседом.

Правда, сам Маннергейм на берегах Невы после 1917 года не побывал ни разу. Но в мемуарах маршал посвятил немало страниц столь любимому им Петербургу и прожитым в нем годам. Эта книга стала заключительным аккордом жизни барона.

А закончил он свой земной путь в швейцарской Лозанне 28 января 1952 года.

/ © Вячеслав Красиков. Публикуется по тексту очерка из сборника "От Распутина до Путина. 50 петербуржцев XX столетия ", СПб, 2003 г. /

Обсудить статью на форуме.

Последние комментарии:

01-12-2009 19:16 Александр Павлов
Ну, коль ты себя в такое положение поставил, то пожалуйста, исполню роль общественности. Ни времени, ни желания разбирать все нет, поэтому только два-три фрагмента навскидку:

1. В самом начале автор пишет: "[i]...к слову говоря, сам Маннер...

01-12-2009 14:00 Александр Павлов
Цитата:[[quote="Александр Павлов"] А кто тебе мешает? :)] Мне в данной ситуа...

01-12-2009 12:55 abravo
Цитата:[ А кто тебе мешает? :)] Мне в данной ситуации положение не позволяет. Я предоставил возможность с данной статьей ознакомиться общественности и дать этой общественность высказаться.

01-12-2009 12:46 Александр Павлов
Цитата:[[quote="Александр Павлов"]

01-12-2009 11:42 Александр Павлов
Цитата:[[quote]Таким образом барон в 1941 году, по сути спас город своей молодости от ужасов фашистской оккупации.] Уже обсудили и далее ...

01-12-2009 01:55 автодоктор
[quote]Таким образом барон в 1941 году, по сути спас город своей молодости от ужасов фашистской оккупации.[/quote] Уже обсудили и далее обсуждать нечего.

30-11-2009 20:00 abravo
Здесь обсуждаем посвященный К. Г. Маннергейму очерк Вячеслава Красикова "Последний викинг" - http://terijoki.spb.ru/history/templ.php?page=mannergeim&lang=ru .