© П. Ф. Миролюбов

Начиная последнюю главу моих "воспоминаний", я не могу обойти молчанием деятельность, связанную с именем Матильды Вреде. Читатель может удивиться и спросить: а какое отношение имеет Матильда Вреде к русским в Териоках? Да, действительно, почему я вспоминаю её и приплетаю к воспоминаниям о русских в Териоках? Постараюсь объяснить. Матильда Вреде - своего рода миссионерка, посвятившая всю свою жизнь заботе и помощи угнетвтённым, имя её неразрывно связано со всеми угнетенными, проживавшими в Финляндии, независимо от национальности. Человек в высшей степени благородный, идеализирующий заботу о ближнем, Матильда Вреде всей душой откликнулась на тяжёлое положение русских в Финляндии, уже в начале 20-х годов она помогала бедным русским, устраивая к рождеству им "подарки". Помню, что сама она приезжала в Териоки в 1923 -25 гг. После этого прошло немного времени, и внезапно Финляндию облетела грустная весть: 25 декабря 1928 года Матлльда Вреде скончалась. Взгрустнулось русским, но доброе дело, начатое М. Вреде, не прекратилось, а, наоборот, нашло своих продолжателей. Вскоре, в 30-е годы, в Хельсинки был образован Комитет имени Матильды Вреде. У нас в Териоках это дело нашло отклик и благодаря энергии Валентины Николаевны Абрамовской (заведующей начальной школы) был создан териокский филиал этого комитета. Это зарегистрированное общество и стало одним и, можно сказать, единственным очагом русской интеллигенция, а также связующим звеном для русской молодёжи.

В последние годы териокской у нас, молодых, не было возможности собираться как-то оргачиэованно. Да. действительно, были школы - начальная и Т. Р. У., но школы были как бы только для учащихся, хотя там и устраивались и концерты, и спектакли, и Рождественские ёлки, но все это было или для школьников, или в пользу школы и училища. Церковь тоже давала возможность для общения - были спевки, концерты, лекции, но и тут это "но" - вся деятельность обуславливалась служением храму, приходу и т. д. Теперь же у русской молодёжи появилась возможность как-то "обосноваться". "Молодежный вопрос" разрешился очень просто: при обществе им. М. Вреде были организованы кружки - музыкальный, театральный, литературный, шахматный и другие. Кружки эти были коллективнными членами общества. Сбор с организуемых вечеров поступал в пользу общества.

Прежде чем рассказывать о различных кружках и их деятельности, мне хочется сказать несколько слов об организаторе нашего общества "Вредителей" Валентине Николаевне Абрамовской. Она являлась старожилом Териок и весьма и весьма потрудилась на ниве русской, прожив в Финляндии всю свою жизнь.

Валентина Николаевна родилась в Вильманстранде (Лаппеенранта) в семье полковника Н. А. Абрамовского. В то время финляндские полки находились в Тавастгусе (Хямеенлинна), Выборге, Вильманстранде и других городах. Её мать была учительницей, и по стопам матери пошла и Валентина Николаевна. Окончив педагогические курсы (после получения высшего образования в Павловском институте) она получила место заведующей начальной школы местечка Териоки. В Териоки она приехала раньше моего отца (т. е. до 1905 года), и здесь осталась до эвакуации. У Валентины Николаевны не было семьи, и всю свою энергию она направила на служение детям, а позже её деятельность носила более широкий характер; вообще, она была очень деловая женщина. Она помогала всем, могла ходить по различным учреждениям и добиваться своего. Примером может служить её удивительная энергия при постройке церкви в Ярвенпяя. Можно сказать, из ничего она нашла и средства, и строителей, и жертвователей. Несмотря на свою известную рассеянность и забывчивость в повседневной жизни, Валентина Николаевна "большие" дела вела очень хорошо и точно. Вот она и возглавила Комитет им. Матильды Вреде, собирала сродства, организовывала лотереи, вечера, вела некоторые кружки (рукоделия и другие) и т. п. Она была центром этого дела, она его любила и как бы жила им.

После второй мировой войны она, как и многие териокцы, обосновалась в Ярвенпяя и, получив "уголок" при церкви, Валентина Николаевна спокойно скончалась на 84-м году жизни в 1958 г. Похоронена она на хельсинкском православном кладбище. Царство небесное и вечный покой, дорогая Валентина Николаевна!

Итак, В. Н. Абрамовская была председателем филиала Комитета им. М. Вреде, секретарём была Екатерина Антониевна Еыстреевская, дочь о. диакона А. А. Быстреевского, которая была очень активна в делах молодёжи и в культурной жизни в Териоках. 1934-35 были лучшими годами деятельности комитета. Причиной плодотворной работы было наличие молодёжи, которая с душой участвовала в жизни комитета. Деятельность комитета "вредителей" продолжалась до последнего дня существования Териок, ещё весной 1939 года работа велась достаточно большая. Общество наше было официально зарегистрировано по всем правилам финляндского законодательства, во главе комитета стояли русские по национальности, но - граждане Финляндии (эмигранты не имели права возглавлять какие-либо организации; здесь можно сказать и о том, что ещё до революции, в бытность Великого княжества Финляндского, русские не имели права собственности на территории Финляндии, если они не являлись подданными страны).

В чем же состояла деятельность комитета? Практически каждый день по строго определенному расписанию работали различные кружки - каждый день разные кружки: вторники для шахматистов, среды для хоровых спевок, четверги для литературных вечеров, пятницы - для театральных репетиций, субботы и воскресенья - вне программы недели, т. е. в эти дни устраивались или концерты, или шахматные встречи, или лотерея и т. п. Весь сбор поступал в пользу общества. Молодежь активно участвовала во всех мероприятиях, эта активность даже беспокоила местные власти (тайную полицию), которые интересовались нашей деятельность, так как Териоки - это пограничная зона, и политическая деятельность поэтому была подозрительной, хотя мы и были полностью аполитичны).

Все наши собрания проходили в здании начальной школы, руководил ими В. П. Голубев, который учил нас, как организовывать и проводить вечера, как вести собрания и т. п. На литературных собраниях-вечерах делались доклады на различные темы, читались лекции. Помню, приглашен был однажды живописец А. Прессас, который сделал доклад о художестве. Самым интересным лектором был И. Е. Орешин, он читал свои "Записки по русской истории".

В то же время был организован териокский мужской хор под моим руководством, он просуществовал недолго, дав один или два концерта. Хор был весьма скромненький, но удаленький. Здесь мне хочется рассказать о музыкальном инструментальном трио, в которое входилиг Е. А. Орлова (рояль), Энсио Ауэр (виолончель) и я. Летом 1924 года я ездил в Келломяки на уроки музыки к скрипачке Эдельман, здесь я познакомился с виолончелистом Энсио Ауэром, который и пригласил меня участвовать в трио (скрипка, виолончель и рояль). Меня, конечно, это очень прельстило. В то время, я должен к своему стыду признаться, я практически не владел финским языком, и в общении с Энсио мне помог мой скверный немецкий, на котором он говорил недурно. Энсио был сыном консула Ауэра, проживавшего годами в Москве, постоянно вращался в дипломатической среде, но учился он в териокском финском лицее и был весьма агрессивен по отношению к русским "реалистам". Дома у Ауэров было "смешение яыков": говорили и по-фински, и по-шведски, и по-немецки, и по-русски. Часто они устраивали музыкальные вечера. В одну из суббот у консула был устроен званый вечер, н мне пришлось первый раз в жизни принять участие в веселье "ночь напролёт" (я тогда ещё не регентировал в церкви и мог отлучаться по желанию). Помню, как сейчас: лучи утреннего летнего солнца уже ярко осветили небеса, а из окон консульского дома слышатся звонкие и задорные звуки мазурки, которую очень эффектно играл Бательт. Все это было для меня ново и весьма странно. В этот вечер нам с Энсио аккомпанировала Ляля Орлова (Елена Грабовская). 3атем наступили осень, зима, мы втроем продолжали собираться и играли. Со стороны Энсио такое усердное занятие музыкой было продиктовано не только увлечением искусством - Энсио больше был увлечён Лялей, это "заставило" его заинтересоваться музыкой, и здесь уже вопрос национальности и русскости не играл решающего значения, несмотря на политическое "нагревание" окружающей среды. Помню, я однажды робко опросил Энсио, согласен ли он участвовать в вечере, устраиваемом в пользу Т. Р. У. Энсио ответил утвердительно и даже добавил "с удовольствием". Вечер устраивался в помещении "реалки" и ,несмотря на то, что лагерь был "чужой", виолончелист играл и даже выступил как солист. Это можно назвать началом "мирного сосуществования" в наших тогдашних условиях! Но главное наше выступление состоялось в кружке - мы играли трио Гайдна. Послв этого выступления наше трио распалось: Ляля уехала в Хельсинки, Энсио тоже куда-то пропал, а я стал ездить в Выборг учиться музыке.

Очень активно работал шахматный кружок, который часто устраивал шахматные турниры, сеансы одновременной игры. Сам я плохой шахматист, поэтому в этих мероприятиях участия не принимал.

Несколько слов хочу сказать о футбольной команде. В спорте вопрос гражданства играл большое значение, и, так как почти вое наши спортсмены были бесподданные, у нас не было спортивного кружка. Но футбольная команда всё-таки существовала под видом "Добровольной пожарной дружины". Осталась в памяти спортивная встреча финской команды "Киисто" и нашей русской. Первую встречу выиграли наши ребята, тогда отличились братья Борисовы (Мутя и Серёга). В повторном матче "Киисто" удалось вырвать победу в последние минуты встречи: два последних решающих гола забил известный Пекка Тойвола. Среди наших "пожарников" было много хороших игроков, особенно хорошо играл Володя Трухляев. Несмотря на вое трудности нашего быта в то время, интерес к футболу был весьма большим - это тоже одна из характерных черт нашей русской жизни. Вот и всё, что я хотел рассказать о Комитете им. М. Вреде.

Теперь я хочу рассказать о некоторых, характерных для Териок, строениях и дачах и о некоторых териокских личностях.

Начнем с железнодорожного вокзала. Жизнь териокской молодёжи, можно сказать, во многом "базировалась" на териокском вокзале. По вечерам здесь собиралось довольно иного людей. Только что подошедший пассажирский поезд встречал полный перрон: приходили встречать и провожать своих знакомых и друзей. Когда приезжавшие со станций Карельского перешейка пассажиры из окон вагона наблюдали за приближающимся вокзалом посёлка Териоки, то они с полным правом могли говорить, что "приезжают в город". И действительно, териокский вокзал был "по-городскому" комфортабелен. Здание вокзала было построено в года Первой мировой войны. В здании находился высокий светлый зал для ожиданий, три билетных кассы. По соседству с залом располагались рестораны первого и второго классов с уютными стойками, пальмами в кадках. Здесь всегда можно было получить чудесный кофе. Особенностью териокскосго ресторана было также то, что здесь стоял на виду самовар, чего не было нигде в .других частях страны. Два перрона были соединены туннелем, который остался и поныне на вокзале в Зеленогорске. Над главным перроном был бетонный навес. По величине териокский вокзал, конечно, уступал Выборгскому, а по красоте, пожалуй, равнялся, и вполне! Привокзальная площадь казалась огромной, липовая аллея, красиво окружавшая её, как бы ещё раз говорила, что Териоки - не деревня, а город, хотя официально в те годы этот посёлок к городам причислен не был. Знаменитый виадук пропускал транспорт, направлявшийся к вокзалу и отходивший со стороны вокзала.

Но давайте с вами пройдёмся по старым Териокам, по главной улице в сторону залива. Прежде всего вы увидите здание с торговлей железными товарами, принадлежавшее Алексею Ивановичу Шахову - известному в Териоках богачу и жертвователю денежных ссуд на благотворительные цели. Далее вы достигаете "постоялого двора" Дворянчиковой, затем идут писчебумажный магазин Сеппянена, часовой магаэин Миеттинена, обувной магазин, ювелирный магазин Бруно. Вы видите дом Никифорова, напротив которого известная кондитерская Трубе, рядом - рынок. Вот и "Сатанинский переулок", здание Национального банка, торговли "лепятся" стена к стене. Вот и кооператив - сюда можно было поступить на службу лишь по представлении доказательств того, что ищущий работу находится в списках шюцкоровцев (аппарат работал весьма точно!) Против кооператива начинался "Кузнечный переулок", по которому можно дойти до начальной школы "верхним путём". На этом пути невозможно обойти и дачу Новикова - великолепное здание с крышей из черепицы и вышкой. Здание обнесено забором и живой изгородью из ёлочек. Ходить нашему брату по двору не разрешалось, но проходивших мимо всегда тянуло заглянуть в калитку: виднелся бассейн с фонтаном. Помещалась в этой даче комендатура пограничного округа, позже здесь был офицерский клуб. Дачу эту можно считать одной из лучших в Териоках.

Пройдя мимо дач Бурцева и Шувалова, наконец, вы достигаете школы.

Если же вы продолжаете свой путь мимо Борисовской дачи, по Большой дороге (Виертотие), то проходите торговый ряд, где главными продавцами будут татары, они торгуют платьем и тканями. Помню, однажды я постявил в очень неудобное положение перед торговцем мою мать. Примеряя новую зимнюю шапку, я попросил мать купить мне её. Матъ начала торговаться с хозяином магазина, татарин не уступал. Я пустился в рёв: ''купи да купи!". Мать не соглашается. Татарин и говорит: "Покупай, барыня, видишь, сын плачет''. Денег у нас было, по-видимому, в обрез. Мы вышли из. магазина. Помню, после этого случая татарин матери больше ничего не продавал, всё отвечал: "Нет, барыня!"

Говоря о териоксих татарах, интересно. отметить, что что жили они между собой очень дружно, были организованы, устраивали курсы языка для своей молодёжи.

После татарских рядов красовалось здание банка - "Савокарьялан осакепанкки", напротив которого располагалась гостиница "Монрепо" в доме еврея Гаццуля (позже Салмела), который владел также похоронным бюро. Дом его стоял на углу "Захаровской улицы", ведшей к одной из самых больших дач в Териоках - даче Захарова. В этой даче имелось свыше 36 комнат и огромный зал с паркетным полом, комнаты были облицованы резным деревом. В предвоенное время в этой даче помещались организации шюцкоровцев, и дача носила название "Раяллинна", что значило "Пограничный замок".

По сторонам этой же дороги был разбит сад, в котором находилась лютеранская церковь (ныне кинотеатр "Победа"), напротив стоял кинотеатр "Калева". Идя дальше, можно было увидеть католический костёл и, наконец, красивое здание нашей русской церкви. Между участками костёла и нашей церковью располагалось садоводство Борисова (здесь я когда-то поливал цветы - мой первый заработок!). Левее располагалась дача Балакшиных (позже почта), полицейское управление. Напротив костёла находилась кондитерская Солнцева. Спускаясь вниз, можно было дойти до аптеки Корхонена (вторая аптека находилась недалеко от вокзала), затем пивоваренный завод, позже ставший дрожжевым и винным, здесь изготавливалось пиво под известным названием "Т - Т" - "Терийоен туоте". Отсюда же начиналась дорога в сторону Куоккала и границы. Напротив аптеки Корхонена находился знамеиитый "Общественнй дом" (''Сеурахуоне"), где выступал наш театр. За этим домом располагался плац для спорта, с крытой эстрадой, где в летнее время выступал духовой оркестр.

Со стороны аптеки следующим строением было здание финской народной школы. за которой пустырь, где устраивался иногда "Тиволи" - балаган с каруселями. Далее располагался большой парк с дачей-гостиницей и рестораном под названием "Мерикюлпюля". После войны в Зеленогорске в этом помещении находился ресторан "Жемчужина", позже сгоревший, напротив этого места находится ресторан "Олень". Аллеи из вышеупомянутого парка выходили к берегу моря, где и располагался знаменитый териокский пляж, вход на который был платным. Здесь были все удобства для купания: купальные будки, буфет, "гигантские шаги", вышка для катания на водяных салазках и т. п. Песок на пляже был великолепный, только вот погода не всегда была удачная.

Идя во стороны вокзала по дороге к западу, можно было дойти до здания русской начальной школы (это строение осталось), напротив стоит и теперь здание, где раньше располагалась гостиница и ресторан "Пуйстола". Далее шла торговля В. М. Пошехонова. Надо сказать, что в Териоках было три торговли Пошехоновых: одна в центре, недалеко от аптеки Корхонена, вторая - Алексея Васильевича Пошехонова (он был и старостой церкви) - в конце Андреевской улицы, и третья - Михаила Васильевича Пошехонова - в районе Кякесенпяя. Василий Михайлович Пошехонов-отец был известный купец, который, отбыв воинскую повинность в Санкт-Петербурге, решил не возвращаться в Ярославскую губернию, откуда был родом, а наплавил свои стопы в Финляндию, где и обосновался (произошло это в прошлом столетии).

Парки, сады с дачами охватывали в Териоках целые кварталы, всех дач, конечно, не перечислишь. Многие из них были весьма комфортабельными, такие как дача Мюзер, дача Ландезен, дача Хейкель - все они располагались в сторону залива и некоторые из них, имея парки, пересекали своими участками даже Куоккальское шоссе. Интересно отметить, что очень часто дачи носили название, соответствующее имени жены владельца: "Анино"- дача К. С. Богданова, жену звали Анной Константиновной, "Танино" - дача полковника П. П. Александрова, жена его - Татьяна Домиановна. Особенно роскошными считались дачи-дворцы Захарова, Иванова, Шитова, Седеркреуц, графа Ностиц, графа Шереметьева. Было здесь и ателье художника Леви, дача Дальберга с артезианским колодцем, из которого била вода со страшной силой и зимой и летом. Роскошные дачи имели князь А. Оболенский, князь Демидов-Сан-Донато. Невозможно всех перечислить, это далее скуку нагоняет, можно сказать, устанешь и читать! Одним словом, богатые имели дачи и состояние и таковое проживали и беднели, а рабочий человек своим трудом наживал деньжонки и покупал у богатых за бесценок маленькие дачки, ремонтировал их и жил в них. Таковыми были церковный сторож Д. И. Иванов и Иван Иванович Ерофеев. Про дядю Митю я уже рассказывал, теперь мне хочется сказать несколько слов о И. И. Ерофееве.

Раз, проходя мимо фотографии "Вирола", на рекламной доске под стеклом я увидел цветное фото И. И. Ерофеева. Помнитоя, что фотопортрет очень удался, свойственная Ивану Ивановичу улыбка была схвачена умело. У него были искрящиеся, немного прищуренные глаза, в которых выражалось очень много. Говорят, "глаза, это - зеркало души". Всв лицо его было довольно "сжатое", от глаз разбегались морщинки, мелкие-мелкие, жиденькая бородка придавала лицу известную краску, и весь его облик был загадочно привлекательным. Жизнь не баловала Ивана Ивановича и всю семью его: труд и труд с утра до вечера наполнял его жизнь. Он был невысокого роста, приземист, силён и вынослив, работу ему приходилось выполнять разную и нередко довольно тяжёлую. По профессии его можно назвать маляром. Он брал небольшие подряды и великолепно выполнял их. Одним из больших подрядов была покраска церковных куполов в небесно-голубой цвет. Помню, как он сидел, привязанный к главному куполу нашей высокой колокольни, бесстрашно передвигаясь от покрашенного места на новое. Леса, окружавшие колокольню, были придуманы им очень рационально. Его сын Федор Иванович умело таскал краски на верхотуру. Действительно, надо иметь железные нервы, известную отчаянность, чтобы справиться с такой трудной работой!

Иван Иванович был и огородником, выращивал зелень и сбывал её клиентам. Мой отец часто захаживал к "Ерофеичу" в оранжерею, чтобы получить совет по выращиванию овощей. На досуге Иван Иванович любил читать, особенно Достоевского, и по прочитанному рассуждать, философствовать. Отдыхал он, наслаждаясь хмельным пивом, квасом, который приготовляла его супруга Мария Петровна.

Я много общался и Иваном Ивановичем, даже как-то пытался помогать ему в малярском деле, но, помню, у меня ничего не вышло из-за моей беспомощности, и я был с позором "отставлен". Таков был И. И. Ерофеев. Скончался он в Хельсинки.

В Териоках, благодаря близости к Санкт-Петербургу, селилось много известных, знатных людей. О встречах с некоторыми из них я хочу немного рассказать.

На даче доктора Боткина (того знаменитого Боткина, капли которого до сих пор продаются в аптеках у нас в Финляндии) после революции жил генерал Владимир Николаевич Воейков, бывший комендант императорского дворца. Очень хорошо помню его роговые очки и толстые стёкла, очевидно, он был близорук. Генерал Воейков часто заходил в наш дом. где жила В. Н. Абрамовская, наша соседка по квартире. Встречая нас, т. е. меня и моего приятеля, ещё на улице перед школой, он ласково приветствовал нас и давал нам по карамельке, приговаривая: "Вот вам обоим письма!" - и вынимал из кармана обычно карамель "Кис-кис" (два котёнка играли на картинке обертки). Часто, завидя генерала, мы радостно бежали ему навстречу. В. Н. Абрамовская часто бывала в гостях у Воейкова, там она встречала Анну Вырубову (урождённую Танееву), фрейлину императрицы. Воейков был женат на дочери графа Фредерикса. а А. В. Вырубов, муж Анны Танеевой, был троюродным братом Воейкова. Имя генерала Воейкова было хорошо известно местным жителям.

Вспоминаются также имена военных; живших в Териоках после революции: генерал Александр Голдтгойер из свиты Его Величества, генерал Владимир Бойсман, участник Первой мировой войны, генерал Ермаков и другие. Князь Урусов имел в Териоках свое дело, он часто заходил в школьную библиотеку. Одевался он в папаху и военную шинель, без погон, конечно.

Имя князя Оболенского стало известно териокским русским жителям значительно позже. Ещё до революции он построил большой дворец на озере Сайма, но позже, в 30-е годы, его семья переехала в Териоки, где приобрели дом. Мне приходилось бывать у Оболенских. Дело было в 1937 году, когда отмечали столетие со дня смерти А. С. Пушкина. Помню, что я был приглашён как аккомпаниатор Лидии Львовны Губченко. Мне не приходилось ранее бывать в домах высокопоставленных особ, и я, признаться, волновался, когда входил в прихожую дома Оболенских. Опасения мои были напрасны - обаяние князя Алексея Оболенского меня обезоружило. Помню, как он меня подталкивал рукой в спину, подсказывая, к кому надо было подойти в первую очередь и затем дальше по чину (помнится, тогда присутствовали генерал Воейков м много других, незнакомых мне, людей). Князь был верующий, регулярно повещал церковные службы, как и его жена княгиня Ольга Оболенская. Позже я встречл Оболенских в Стокгольме, заходил к ним несколько раз в пансионат, где они жили. Сам князь однажды мне рассказал, как он был невольным свидетелем маленькой курьёзной сцены в териокском храме. В конце 30-х годов обслуживание будничных служб в церкви было трудновато, так как церковный староста был занят и часто не приходил на службу, и тогда церковному сторожу приходилось буквально разрываться, чтобы поспеть и позвонить, и спуститься с колокольни, и вовремя появиться за свечным столиком, и продать желающим свечи и т. д. Моя мать взялась помогать в такие трудные моменты. Случилось раз, что мама моя запоздала и пришла на пятнадцать минут позже, служба уже шла, и сторож был очень расстроен. Увидев мою мать, он не то что обрадовался, а наоборот, сорвал свою досаду на ней, сказав: "Раз взялись, то надо приходить вовремя, а не опаздывать". Князь стоял рядом у свечного столика и слышал и видел всю сцену, улыбаясь, он сочувственно сказал моей матери: "Что, попало!.. Не волнуйтесь, все устроится!"

Материал любезно предоставлен А. К. Молчановым.

Последние комментарии: