Н. П. Жаворонкова. Маленькое Тюрисевя большой Карелии. Воспоминания. (10.07.2011)
Нина Петровна Жаворонкова-Галахова родилась в Тюрисевя в 1912 году. Живёт в Финляндии. Фотография сделана 27 декабря 1997-го года.
Впервые воспоминания Н. П. Жаворонковой были размещены на сайте http://www.netslova.ru/teneta/povest/zhavor.htm в неполном виде. В полном объеме публикуются впервые.
Отец Н. П. Жаворонковой П. Г. Галахов поселился в Тюрисевя сразу после женитьбы. Жену звали Мария, её родители старейшие жители Тюрисевя Наталья Михайловна и Иван Николаевич (фамилия не известна). П. Г. Галахов работал в Государственной Думе младшим стенографом и каждый день ездил на работу в Петербург. Он был талантливым человеком, имел различные изобретения. За одно из них - особо стойкий состав асфальта, купленный государством, он получил большие деньги и перед самой революцией купил дом в Петербурге. После революции семья вернулась в Тюрисевя к родителям жены.
Потом П. Г. Галахов ушёл из семьи и, спустя какое-то время, уехал в СССР вместе с женщиной - цыганкой. Присылал каждый месяц деньги, звал дочерей Зою и Нину к себе в Москву.
У ледника стояла старая красавица-береза. По белой коре с шероховатыми серыми островками ползали букашки, свивали гнезда птицы высоко под самым небом, где она широко и густо расстелила зеленый узор. Казалось, никогда не была молодым деревцем, а при создании мира родилась вместе с воздухом, ветром, солнцем, морем...
Однажды дома услышали о том, что березу надо срубить к зиме. Зоя и я запротестовали, и разговор больше не возобновлялся. Но, возвращаясь осенним днем из школы, мы заметили, что наш участок как-то изменился. И с ужасом увидели березу, лежавшую, беспомощно раскинувшись, на земле. Мы были в отчаянии, не желая понять, что денег на покупку дров не было, и бабушке пришлось против воли загубить ее.
Так опустел двор. Свежий пень терзал наши сердца. Мы сердились на бабушку, на маму, что не сумела уберечь березу, на сына Марьюшки, который срубил ее, и даже на Марьюшку, за то, что родила такого сына.
Может быть, в утешение Марьюшка пригласила в гости: "Приезжайте на орехи!" Мы недоумевали. Если бабушка Наталья подозревала нас в плутовстве, она заранее предупреждала: "Не шалите, а то достанется на орехи," - это был намек на наказание. А что имела в виду Марьюшка?
В гости собрались всей семьей, кроме бабушки с ее ревматизмом. У каждого - велосипед, километров десять в сторону Пухтула до Марьюшки. Все так приятно - и погода, и настроение.
Только моя шляпа-котел раздражает меня. Зачем мама купила такую соломенную, высокую, с яркой лентой? Я ненавижу ее больше всего на свете. А мама всегда - с излишней заботой: "Солнце, солнечный удар!"
"Так ты нечаянно потеряй ее," - находчиво советует Ваня.
За столом, накрытым чистой суровой скатертью, сидим чинно, едим превкусные творожники, пьем кофе. Это редкость. Дома пьем какао - детям кофе неполезно.
Наконец, Марьюшка раздает объемистые бумажные мешки. Теперь в лес. Лес выглядит издалека пестрым. На темном фоне - крупные желтоватые пятна. Подошли, подняли головы. Что за чудо! Круглые, ровные, светлые - лежат гроздьями в своих сборчатых колыбельках настоящие орехи, только мы привыкли видеть из коричневыми, крепкими. "Они - сырые, их надо калить, положить в духовку на сильный жар," - поучает Марьюшка.
А мы уже легко и ловко взбираемся на деревья, дружелюбно подставляющие свои толстые и твердые суки, срываем податливые гнездышки, бросаем их маме и Марьюшке, единственным оставшимся на земле. Только мысль, что дереву больно, несколько омрачает радость.
Я люблю собирать грибы, ягоды; цветов мне жаль и никогда не рву их напрасно.
Когда советуюсь с Антониной Александровной, она успокаивает: "Каждый должен приносить пользу, так и цветы радуют своей красотой. Возьми хотя бы твою бабушку, ведь она не может пойти в лес или в поле любоваться ими..."
Сегодня прекрасный день. Мы - Калиса, Ваня, Зоя, Галя и я - едем купаться на Черное или Чертово озеро.
Озеро лежит в лесу одиноко, почти никто никогда не заходит сюда. От дороги ведет едва заметная тропинка. Мы гуськом едем по ней на велосипедах, но вскоре начинаются непроходимые места - бурелом, сухой валежник, камни. Прислоняем велосипеды к стволам деревьев и пробираемся вперед. Берега озера круты, и вода выглядит черной. Оно очень, очень глубоко. Только в одном месте, где пологий край, нам разрешают входить в него. Там вода вначале ниже колен. Ваня и Калиса ныряют - так весело!
Птицы, не боясь, щебечут над головой. Наверное, в этом диком лесу живут и звери, но их не видно. Подальше на воде - белые кувшинки. Мы уже знаем, что эти цветы рвать не следует, их красота мгновенно исчезает - не довезти до дома. Если и попробовать с лодки выдернуть из глубины, не даются, словно русалки держат - не хотят лишиться своих водных сокровищ.
Мы устали плавать, возиться, прыгать, надо домой. Развесив купальные костюмы на кустах для просушки, одеваемся.
Только Ваня, неугомонный, кричит, стоя невдалеке от нашего лагеря: "Отсюда никогда не нырял! Смотрите, как далеко выплыву!" - и, вытянув руки, красиво бросается с высокого обрыва.
Мы ждем, но время идет, а Вани не видно. Уже давно пора ему показаться. В тревоге бежим к тому месту, и Каля сдергивает с себя юбку - ей некогда надевать купальный костюм - и собирается нырять, искать Ваню.
Но в этот момент показывается из воды Ванина голова - он непохож на себя с сине-желтым лицом, свисающими на лоб черными волосами.
Открытым ртом хватает воздух с какими-то всхлипываниями, на шее - красная кровяная полоска, там, где только что висел его золотой крестик, полученный при крещении.
Нырнув в незнакомом месте, Ваня очутился так близко от огромной коряги, которая, может быть, столетиями лежала под водой, увязшая в иле. За один из ее отростков корней зацепилась цепочка Ваниного креста, и он оказался ее пленником. Уже задыхаясь, поняв, что не распутать эту коварную западню, Ваня начал дергать головой. К счастью, либо у цепочки был слабый замочек, либо от долгого ношения звенья цепочки потерлись, и она, наконец, разорвалась, поранив Ванину шею.
Каля и Ваня - старшие, поняв, как напуганы были мы, развлекают нас шутками, веселыми разговорами, песнями. У Вани, как всегда, находятся в запасе смешные стишки.
"Смотри, свинья какая с поля
Идет," - заметил Коля Саше.
"Она, пожалуй, будет, Коля,
Еще жирней, чем наш папаша!"
Но Коля молвил: "Саша, Саша,
Зачем сболтнул ты эту фразу?
Такой свиньи, как наш папаша,
Я не видал еще ни разу!"
Дома уже ждут за столом. Взволнованные пережитым, рассказываем о поездке.
- Где же крест? - спрашивает мама.
- В озере остался, ушел на дно.
- Вот оно Чортово озеро! Крест у тебя утащил лукавый! Куда полезли, моря вам мало, - ворчит бабушка Наталья.
А у Вани уже озорное лицо.
- Послушайте, бабушка, недавно слыхал, как одна старуха пришла издалека из деревни в городской храм помолиться...
- Хорошая старушка, богобоязненная, - замечает бабушка Наталья, настроившись услышать божественную историю.
- Пришла эта старуха со внуком маленьким, - как-то благоговейно продолжает Ваня.
- Хорошая женщина, и дитя приучает, - опять говорит бабушка.
- У входа в храм - огромная икона. Наверху - рай, ангелы белокрылые, небеса лазурные... Внизу - ад, черти рогатые, хвостатые пляшут, скачут, грешники плачут... - Ваня делает паузу.
Бабушка перестает пить чай, смотрит поверх очков.
- Ну-ну?
- Приложись к иконе, учит старуха, а внучек - махонький, до ангелов не дотянется - так ты поцелуй Боженьку в хвостик!
Выражение бабушкиного лица сразу меняется, из набожного делается изумленным, испуганным.
- Ах ты!.. - она запинается, не зная, как выразить свое негодование, - Ах ты, нечестивец!
- Не я, бабушка, придумал, - хохочет Ванька, - Была такая старушка!..
Нина Петровна Жаворонкова-Галахова родилась в Тюрисевя в 1912 году. Живёт в Финляндии. Фотография сделана 27 декабря 1997-го года.