 |
|||
 |
 |
 |
|
|
|||
|
|
|
|
|
СЯККИЯРВСКАЯ ВОЛОСТЬ, Sakkijarven pitaja - административная территория (волость, сельский приход) финляндской Карелии (Karjala), исторической области Южная Карелия (Etela-Karjala), уезда Кюми (Kymin kihlakunta). Общая площадь без акваторий в 1936 г. составляла 492,58 кв. км. Население на 1939 г. - 8 685 чел. Административный центр - село Сяккиярви (Sakkijarven kirkonkyla), ныне Кондратьево. После 2-й мировой войны территория отошла к СССР, за исключением 43,9 кв. км, с населением 1 082 чел. (соответственно 8,9% и 12,5% от довоенных показателей), эти участки были присоединены к финляндским волостям Миехиккяля (Miehikkala) и Юлямаа (Ylamaa). НАСЕЛЕННЫЕ ПУНКТЫ - деревни Alahame (ныне пос. Великое), Alaoutila, Heinlahti (в послевоенный период деревня получила название Кубенское, ныне не существует, как и ряд ниже перечисленных населенных пунктов), Hujakkala (на территории современной Финляндии, как и ряд ниже перечисленных населенных пунктов), Huovila, Hyppala (Мощное), Iivanala (часть пос. Чулково), Jokikyla (пос. Большой Бор), Kallola, Karvala, Kaukiala (часть пос. Большой Бор), Kirkonkyla (пос. Кондратьево), Kolhola (Красная Горка), Lahnajarvi, Lahtiala, Laihajarvi, Laisniemi, Lavola (Андреевское), Muhulahti (пос. Луговое), Nisalahti (пос. Чулково), Nurmela, Paakkala (Тарханово), Rakkola, Ristsatama, Salajarvi, Santajoki, Siissala, Sirkjarvi, Soininmaa (Восходово), Suurpaala (Горка, Можжевельниково, часть пос. Кондратьево), Saamala, Taapuri, Taikina, Tapiola, Teikarsaari (остров Игривый), Timperila, Vilajoki (пос. Балтиец), Vilaniemi, Villala, Virolahti, Vakevala, Ylijarvi, Ylahame, Ylaoutila. (Cписок деревень взят из работы Юрье-Пекки Мякинена "Волости поуездно" (1982) в пятитомной "Karjala" (том 3), внесены исправления орфографии и дополнения, часть упомянутых населенных пунктов была исключена из состава волости при изменении ее границ, общее количество деревень достигало 32. Советские переименования приведены с учетом всех доступных автору очерка карт, однако, без сомнения, нуждаются в уточнениях.) Обложку недавно вышедшей в Финляндии под редакцией Матти Саарнисто роскошной книги "Рождение Карьялы" (первый том "Истории Выборгской губернии", 2003) украшает известный, думается, всем финнам, начиная со школьников, "сяккиярвский лось" из Национального музея. Это произведение искусства каменного века в виде изящной лосиной головы было найдено в местечке Рави, в 4 км к югу от волостного центра по дороге к Сантайоки - устью реки, ныне именуемой Песчанкой, рекой Песчаной, что в виде исключения полностью соответствует финскому названию Santajoki (santa - песок). С тех первобытных времен море отступило на несколько километров, а ведь некогда поселение древних людей там, где финский крестьянин Юхана Рави сажал на поле ячмень и овес, располагалось на берегу залива, как и Суурпяяля - часть нынешнего Кондратьево. Место же, где впоследствии была воздвигнута церковь, было в незапамятной древности островом посреди узкой, извилистой бухты типа фьорда (там тоже сделаны археологические находки). Скорее всего, первопоселенцы этой земли на южно-финляндской окраине, западном берегу Выборгского залива, были рыболовами. И впоследствии, в шведскую эпоху, во времена Великого княжества Финляндского, в пору независимости, карелы - коренные жители края, постоянно примешивая кровь переселенцев из финской глубинки (особенно из области Хяме и долины Вуоксы), а также шведов, русских, эстонцев, занимались весьма успешно рыболовством, а также охотой, земледелием, разведением лошадей (в том числе беговых) и многими другими промыслами. Сельскохозяйственная по преимуществу волость никогда не имела мощных промышленных предприятий - до войны там было всего лишь три десятка мелких, в основном мельниц и пилорам. Правда, на реке Вилайоки в Лавола была в 1930-е годы построена гидроэлектростанция, и, помнится, еще десятилетия после войны лампочки в окрестных селах зажигались от электричества Андреевской ГЭС. С давних времен Сяккиярви славилось изготовлением деревянной посуды, саней - бочарную продукцию повозками отправляли на ярмарки в Выборг, Лаппеенранту, Котку. Особенно была знаменита этим промыслом деревня Хясяля (Булановка) в верховьях реки Тервайоки, на границе Сяккиярвской и Вахвиальской волостей. Занимались и изготовлением повозок, телег. Ландшафт здесь меняется от живописно изрезанной прибрежной зоны с небольшим количеством островов и узкими, вдающимися в море мысами, через обширную плоскую и в прошлом аккуратно возделанную равнину, где крестьяне старались увеличить размеры пахотной земли путем осушения болот и спуска озер, прорывая отводные канавы и протоки, до холмистой боровой местности к северу, где леса пересекаются длинными грядами - сельгами из гранитов рапакиви. Местными крестьянами были осушены, в частности, болота Сууренсуо, Хонгамонсуо, Вилкасенсуо и Нийттюсуо, а озера Мухуярви, Лихаванярви, Нисаярви и Оритъярви - спущены, практически ликвидированы. Неизвестно, стоит ли их за это благодарить - дикий ландшафт с водоемами и влажными топями все-таки живописнее, но тогда решения были продиктованы экономической необходимостью. (В советские времена к этому добавилась так называемая мелиорация, то есть "улучшение", имевшее скорее не экономическую, а идеологическую необходимость, о последствиях которой даже размышлять грустно.) Проезжающие мимо туристы, знающие, что по-фински "jarvi" означает "озеро", обычно ищут глазами какой-нибудь водоем и не находят ничего, кроме обмелевшей речушки. Бывшие сяккиярвцы охотно рассказывают легенды о том, как провалилась под лед этого озера телега и мешки (sakki) с мукой остались в воде, так что местные жители поспешили зачерпывать замутившуюся воду и выпекать хлеб, отчего, мол, получила имя близлежащая деревушка Тайкина (taikina - тесто). Есть и еще ряд народных этимологий. Ближе к истине предположение о том, что Sakkijarvi, или, как нередко писали, Sakjarvi, благодаря водившимся в нем некогда сомам (sakia) означает просто "Сомовое озеро", как и расположенное не столь уж далеко по хаминской дороге финское Sakajarvi. (Хотя местным финнам больше нравится значение "озеро Удачи" от saka - удача, везение.) И, таким образом, когда в повести Айно Каллас "Катинька Рабе" подвыпивший барон Мендт - владелец поместья Поссули в Тервайоки - с восторгом вспоминает, как он в молодости замечательно пивал шнапс "bei Gott im Sakjarvi" (писательница заимствовала этот эпизод из очерка Жака Аренберга "Suonio"), в названии нет опечатки - вариант написания Sakjarvi возник за триста лет до деревни Тайкина и использовался еще в начале ХХ века. Так или иначе, озеро было уничтожено, спущено - и хотя финны, уроженцы Сяккиярви, с гордостью показывают, как была проделана эта нелегкая работа, хочется вздохнуть - зря! - ведь на этом месте нынче ничего не растет, кроме чахлой, сорной серой ольхи... Однако финские жители этих мест очень любили сады и выращивали цветы, ягодные и декоративные кустарники. Например, в 2-3 км от центра села к югу находится бывший хутор Нокка (nokka - клюв). Он стоит между двух протяженных полей на завершении, как бы на клюве длинной скальной гряды: вероятно, в каменном веке это был вытянутой формы остров. Хозяйка дома, по рассказам, исключительно любила садоводство, и до сих пор там синеют ирисы, розовеют спиреи, золотеют заросли караганы среди одичавших яблонь и столь знакомых каждому побывавшему на землях Карьяла человеку - печальных руин некогда процветавшего дома... (Кстати, в Нокка интересны военные сооружения - стрелковые траншеи. Неспециалисту их трудно отличить от строившихся советскими красноармейцами, солдатами финской армии или, к примеру, немцами из дивизии "Грайф", помогавшей финнам воевать в 1944 году в Карппила (Подборовье) и на островах Выборгского залива. Однако уроженцы Сяккиярви утверждают, что хорошо помнят, как детьми играли в этих траншеях и окопчиках еще в 20-е годы, то есть это - остатки оборонительных сооружений времен еще 1-й мировой войны.) Автор этого очерка в течение 15 лет расспрашивал бывших жителей разных деревень Сяккиярви об условиях их жизни, занятиях, интересах, взглядах. Вместе с ними довелось побродить в полях и лесах, на реках и озерах волости. Бывшие бездомные сяккиярвские цыганки ныне в Финляндии собирают продукты и одежду, возят как гуманитарную помощь в Кондратьево. Жители Миехиккяля, где на надгробных камнях кладбища то и дело встречаешь типичные для Сяккиярви фамилии, в самые тяжелые годы обеспечивали всем необходимым Кондратьевскую больницу. Моим собеседникам-финнам каждая деталь довоенной жизни в Сяккиярви представляется ценностью огромного значения. Удивительно интересная здесь природа, о ней можно говорить много! Будучи ботаником по профессии, я еще в студенческие годы обошел пешком все доступные тогда деревни Сяккиярвской волости, отыскивал изумительные по красоте и редкости растения. Мне с детских лет запомнились и до сих пор вспоминаются впечатляющие стены энгелевской церкви, могилы пробстов и капелланов на холме около нынешнего шоссе... Когда моя мать была учительницей в Кондратьевской школе и некоторое время жила в этом селе, в здании пастората - Паппила, служившем "домом культуры", она ставила силами учеников пьесу "Снежная королева", и я приезжал для выступления в какой-то роли, бродил по селу и мог только усилиями воображения воссоздать ту, довоенную, исчезнувшую жизнь. Но и тогда я ощущал незнакомых мне жителей Сяккиярви, Тервайоки, Выборга вообще - как моих земляков. У нас общая родная земля. Да, разная кровь! Но кровь или, по-научному, гены для этого чувства решающего значения не имеют. Когда довелось познакомиться с финнами, особенно теми, кто называет себя карелами (будучи на деле самых разных, смешанных кровей), удивительным открытием было, что по характеру они, как правило, жизнелюбивые, открытые, гостеприимные, полные юмора и любящие веселье. Стереотипы - рушились... Горюющие, вспоминая погибших близких, рыдающие на развалинах покинутых домов, почти теряющие сознание от вновь переживаемой боли утраты, они всегда были способны вникать в наши собственные проблемы и проявить гостеприимство и участие к нам, "рюсся", детям как-никак их исконных врагов, оккупантов, вытеснивших их от родного порога в неизвестность, принесших гибель и осквернение веками освященных, мозолистыми руками ухоженных земель. Удивительна (а может быть, наоборот, совершенно естественна) их музыкальность, соответствующая внутренней культуре и такту, столь свойственным карелам, в частности, из Сяккиярви. Эта почва, по которой прошло столько армейских полчищ разных эпох, все-таки песенная земля, и в ней коренится давняя, приглушенная калевальская традиция. И поныне в Финляндии, зайдя в дом к какой-нибудь не получившей образование крестьянке, прожившей голодную и полную забот жизнь эвакуированной из Сяккиярви или Тервайоки, растившей картошку и разводившей кур, можно услышать записи Хворостовского и Паваротти и поспорить о значении модернистской музыки, а разговор будет насыщен юмором, присказками, тонкими наблюдениями... Недаром столь знаменита (по крайней мере, на всю Финляндию и Выборг) местная Сяккиярвская полька. Она была популярна и ранее, например, в начале ХХ века. К примеру, ее блестящее исполнение на фортепиано было условием для поступления в музыкальное училище в 1915 г. для Ууно Клами, рассказывает биография этого крупнейшего после Сибелиуса финского композитора, который был родом из соседней волости Виролахти и нередко добирался до Выборга через сяккиярвские деревни. Конечно, все интересующиеся выборгским краеведением знакомы с полусказочной историей о том, как эта полька в августе 1941 г. после отступления Красной армии и ввода в город финских войск три дня звучала в эфире, заглушая все частоты и не пропуская своей живой и плотной звуковой завесью сигналы для взрыва радиомин, которыми были нашпигованы все ценные здания Выборга. Согласно легенде, за три дня финские саперы сумели все мины обезвредить, и благодаря Сяккиярвской польке город сохранился, утратив лишь то, что было взорвано на первых порах - железнодорожный вокзал, театр, здание ратуши... История эта описана многократно, в частности, на русском языке ее впервые изложил Е. Е. Кепп в газетном очерке, правда, называя эту танцевальную мелодию "Кондратьевской полькой", что вряд ли правомерно. В коротком очерке невозможно отобразить всю насыщенную событиями историю этой земли, подробно рассказать о ее природных особенностях и разнообразных достопримечательностях. В Финляндии было издано немало книг об отдельных деревнях и семьях, родовых традициях Сяккиярви. Из них поражает своей толщиной почти в тысячу страниц и дотошностью в изложении материала увесистая книга Вяйне Сеппя "Сяккиярви сквозь времена", вышедшая уже в 1952 году. С тех пор материал по истории волости и сопредельных с ней территорий в изобилии появлялся как на страницах газеты "Карьяла" и многочисленной литературы по карельским вопросам, так и в специальных изданиях фонда Сяккиярви, Sakkijarvi-saatio - так, газета "Sakkijarvi" издается уже 59-й год. Пишут в ней воспоминания, информационные заметки, порою собственные стихотворения и соображения по самым разным поводам бывшие жители волости и их потомки, родственники, а также историки и другие ученые. Судьба разбросала сяккиярвцев по Суоми и по всему свету, немало их в Австралии, США и Канаде. На русском языке нет практически ничего об этом районе Завыборжья. Однако нынешние жители Кондратьевской окружной волости, администрация и особенно преподаватели и учащиеся Кондратьевской школы с большим и все растущим интересом узнают о богатом прошлом этой земли, собирают из самых разных источников, в том числе устных, интереснейшие сведения - и есть надежда, что когда-нибудь разорванная связь времен, омрачившая отношения между русским и финским народами, что особенно остро сказалось здесь, на земле пограничной, соединится хотя бы в сознании новых поколений, которым равно дороги все исторические и природные ценности, независимо от временных эпох, национальной и государственной принадлежности. Совершенно ясно, что военная, послевоенная и современная история края требует отдельного рассказа. Постоянное население здесь появилось с 1200-х годов, местность Сяккиярви фиксируется источниками с 1396 г. В XVI веке существовали уже все вышеперечисленные деревни, с 1541 г. возник капелланский приход тогдашней Выборгской волости (Viipurin pitaja), а с 1571 г. - самостоятельный церковный приход. Какой была тогдашняя (вначале католическая, после Реформации - лютеранская) церковь, неизвестно, однако она не пострадала в годы Северной войны. (Правда, настоятеля Матиаса Мартинуса русские власти арестовали на пару месяцев, и он покинул Сяккиярви вместе с чашей для причастия и прочими церковными ценностями.) Несколько десятилетий местность была почти заброшенной и обезлюдевшей, затем некоторую определенность принес так называемый Ништадтский мир 1721 года, заключенный в городе Нюстад (Уусикаупунки). Шведско-русская граница рассекла Сяккиярви так, что собственно церковное село и Суурпяяля (нынешнее Кондратьево) и далее местности к Лайхаярви и Орслахти (Приморское) остались Швеции, а России отошли прибрежные деревни с гаванями (район нынешнего пос. Большой Бор, забавно, кстати, поименованного "Болотобор" в путеводителе Маркуса Лехтипуу "Karjala"), Вилайоки и Алахяме (Балтиец и Великое), а также остров Тейкари (Игривый). Тогдашняя граница была вполне прозрачной - даже церковный приход Сяккиярви остался неразделенным, и священники совершали требы над прихожанами из двух враждебных государств, не особенно обращая внимание на их подданство (женихи с российской стороны, как свидетельствуют документы, часто отыскивали невест в "шведских" деревнях, а однажды шведский церковный суд Сяккиярви присудил к колодкам - штрафа было заплатить нечем - некоего Нийло Паавилайнена, хотя тот жил на российской половине и налоги, за исключением церковного, должен был платить властям России). Эпоха "Большой злобы", как в Финляндии называют Северную войну, унесла, согласно подушным книгам, почти половину жителей Сяккиярви. Затем шведы попытались взять реванш в середине XVIII века - это так называемый "Малый гнев", "Малая злоба". Ряд интересных перипетий этой войны напрямую касался Сяккиярви. Для Швеции она была весьма неудачной - граф Левенгаупт вынужден был подписать перемирие (за что был впоследствии казнен шведским королем). По некоторым сведениям, он подписывал документы прямо на больших камнях у дороги, где-то на ближайшем взгорке от Нисалахти (Чулково) в сторону Сяккиярви. Тогда Россия присоединила целиком все левобережье реки Кюми с городами Хамина, Лаппеенранта, Савонлинна, образовав в 1743 г. в дополнение к Выборгской особую Кюменгородскую губернию. Под российским скипетром жителям Сяккиярви жилось несладко, бедность почти всегда была приметой этой волости. "Малая злоба" также причинила им большие страдания, а когда, например, представитель виднейшего выборгского рода, купец Ханс Давид Сеземан, владевший землями, в частности, в Алаурпала (Чистополье), ссудил оголодавших сяккиярвских крестьян продуктами, деньгами и разными товарами под обещание рассчитаться грузом дегтя, он был осужден в Петербурге за попытку вести незаконную торговлю (то есть напрямую на селе, вне городских законоуложений). Однако в период российской власти собственно донационных (жалованных) земель в Сяккиярви не было, если не считать земельных участков в Ванхакюля, Репола и Тервайоки (Большое Поле), которыми в 1732 г. был пожалован генерал-лейтенант де Кулон, известный строитель Аннинских укреплений. Тогда, во времена императрицы Анны Иоанновны, эти деревни тоже административно подчинялись волости Сяккиярви. Крестьяне этой волости в основном считались собственностью государева двора, некоторое время были приписаны к Сестрорецкому оружейному заводу (платя ему налоги и посылая туда карельских парней на отработку трудовой повинности). Можно отметить, что до этого, в шведскую эпоху, часть деревень относилась к владениям короны, а часть была пожалована рыцарям; например, Нисалахти (Чулково) в 1574 г. "в вечное владение" - отличившемуся на недавно закончившейся войне с русскими капитану Ларсу фон Кельну. Через семьдесят лет королева Кристина пожаловала подполковнику Юргену Пайкулю право собирать подати с 30 домов в Мухулахти, Хейнлахти, Нисалахти и Кирконкюля - собственно, почти со всей волости, а попозже - уже с 70 домов в 20 деревнях. Пайкуль и его зять Юрген Меллин, таким образом, стали почти единовластными владельцами больших территорий и беззастенчиво душили крестьян произвольно назначенными поборами. Собственно, и богатых имений на этой территории не было - от Ниеменлаутта (Ийванала), ставшего знаменитым лишь впоследствии благодаря семьям Симбергов и Андерсинов, до Алаурпала в устье реки Урпаланйоки (Серьга), где стояло вплоть до недавних времен, пока не сгорело по недосмотру пограничников, красивейшее здание имения Альфтанов. (Надо надеяться, когда-нибудь это "Чистополье" - название малоизвестное даже местным жителям, но по-своему символическое - станет доступным для паломничества к родным местам гениального скульптора Йоханнеса Таканена.) Небольшие, скромные имения Нисалахти, Мухулахти и Вилайоки (вероятно, основанные Ю. Пайкулем) существовали в таком качестве недолго и переходили во владение простым крестьянским семьям. Положительного в этом было хотя бы то, что крестьяне научились строить печи с выводом трубы наружу, как принято в имениях и долгое время было незнакомо крестьянским домам. Торпарей, мелких арендаторов земли в Сяккиярви тоже было немного. Жители волости активно занимались мореходством и строительством небольших судов (в 1870-х годах их число почти достигло сотни!). Еще до прихода в эти края Петра Великого, то есть в шведские времена, местные шкиперы соперничали с коллегами из Виролахти и энергично пересекали Финский залив, не брезгуя и контрабандой из Эстляндии, особенно шнапса и прочего спиртного. (Промысел расцвел при "сухом законе" в независимой Финляндии.) Кстати, именно переселенцы с эстонского острова Муху основали селение Мухулахти (ныне Луговое). Влияние эстонцев и контактов с ними ощущалось и в языковых диалектах - говор жителей Сяккиярви включал в себя несколько эстонских слов. Бывшие жители сяккиярвских деревень охотно вспоминают довоенные плавания на небольших пароходах, ходивших регулярно до причала в Карппила (Подборовье) и далее к Выборгу. Торговые суда заходили в Ристсатама - это означает "Крестовая гавань", неподалеку от нынешнего Большого Бора. Именно там, кстати, спрыгнул с борта парохода, сбежал и, таким образом, побывал в Выборге молодой Юсси Мянтюнен, впоследствии знаменитый скульптор-анималист, автор всеми любимого "Лося" (юношу, отправившегося искать счастья по свету, в каком-то лондонском кабаке заставили подмахнуть кабальный контракт и пытались обречь на бесправное тогда матросское житье; к счастью, коммерция привела судно к сяккиярвским берегам).
Читатели выборгских газет и посетители выставок подводной археологии знают, как много любопытнейших находок с затонувших шведских, русских и прочих судов таится на дне Выборгского залива у этих берегов. Рассказывают, что в отлив у берегов полуострова Виланиеми (в районе бухты Балтиец) можно, неглубоко погрузившись, прогуляться по стволам двух гранитных колонн - видимо, вырубленных в скалах Сорвалинсаари (о. Гвардейский) и по указанию барона Николаи перевозившихся в Петербург для установки в Казанском соборе. Кстати, значение этого названия никто из мне знакомых финнов объяснить не мог, поскольку слова 'vila' в финском языке нет. Почему узкая и неглубокая речка Vilajoki была названа "Великой", можно только гадать. То ли советский топограф вспомнил реку Великую во Пскове, то ли звучание согласных финского названия привело его к такому решению, но по реке и небольшая деревня переселенцев-хямяляйсет на ее правом берегу получила название Великое. (Можно предположить, что все-таки старинное имя реки не случайно и связано с финским словом 'vilaus, vilahdus' - мерцание, проблеск.) Именно при пересечении реки Вилайоки меняли лошадей путники, ехавшие со стороны Швеции по "Великой Российской дороге" (нынче ее в коммерческо-туристских целях удачно называют "Королевской", хотя, строго говоря, от Або (Турку) до Выборга короли предпочитали двигаться на флагманских судах по водным фарватерам, а зимний санный путь шел подальше от речных переправ, от приметного Казак-камня к Тавастхусу (Хямеенлинна) через земли позднее возникших Лаппеенранта, Коувола, Лахти). Собственно, главных постоялых дворов на пути до Выборга было два - на Вилайоки (в селе Сяккиярви он, видимо, возник позже) и на Тервайоки (ныне р. Полевая), где он располагался на так называемой Kapakkamaki, "Кабацкой горке". Именно их упоминает в знаменитом дневнике путешествия в Россию через Финляндию один из первых в этом краю "туристов" Эдвард Дэниел Кларк (названия постоялых дворов, правда, до неузнаваемости искажены Кларком и заодно перепутаны в комментариях к финскому изданию книги этого любознательного "туриста" конца ХVIII века, чуть не околевшего от холода у Фридрихсгамских ворот Выборга и наблюдавшего избиение шпицрутенами русских солдат, которые пытались и в то время дезертировать из русской армии хотя бы в снежные леса нищей Сяккиярвской волости). Кабак, надо полагать, был и на Вилайоки. Здесь же, что важнее, находилась в те давние времена контора ленсмана (по-фински nimismies), то есть старшего полицейского чиновника. Здесь же, в водах Вилалахти (другое название - Вилайоэнлахти, бухта Балтиец), произошла трагедия, подкосившая жизнь довоенной деревни Мухулахти, когда внезапно налетевшим шквалом был опрокинут баркас, и все со школьной экскурсией находившиеся на нем дети - ученики местной школы - вместе с учительницей погибли... Жертвы стихии погребены у стен Сяккиярвской церкви, там сейчас стоит памятная стела, отмечающая захоронения жителей села, в том числе погибших в ходе военных действий. Руины церкви заросли бузиной, а были эти стены сложены из мощных гранитных блоков и взорваны в 1966 году, говорят, по указанию тогдашнего директора совхоза "Кондратьевский".
Здание лютеранской церкви было построено за три года в 1833 г. по проекту Карла Людвига Энгеля, в характерном для него стиле ампир, с соответствующим интерьером. (Все, кто бывал в Финляндии, знакомы с постройками этого выдающегося немца, петербургского архитектора, создавшего центр Хельсинки и, например, лютеранские церкви Хамина.) Ныне, насколько известно, протестантов в Кондратьево нет, а недавно построенная православная церковь высится на холме, где располагалась Паппила, то есть место, где проживал священник и действовал пасторат. Церковная община Сяккиярви была сильной и 15 лет сопротивлялась нововведениям - устройству независимых от церкви народных школ, так что первая школа возникла лишь в 1881 г. До этого лишь энтузиасты своими личными усилиями пытались вести образование крестьянских детей - это были, например, Каролина Людекен, свояченица владельца поместья в Алаурпала, и поселившийся в Колхола (Красная Горка) Константин Ярнефельт. Как пишет Пирье Хямяляйнен-Форслунд в "Романе Елизаветы" (2002), деверь ее героини, Карл Константин Ярнефельт (1829-1909), работавший землемером в геодезической комиссии Выборга, был методистом и основал народную школу в Колхола, а своих детей отправил работать в избах-читальнях учителями. (Недаром его племянник, писатель Арвид Ярнефельт, стал известнейшим пропагандистом идей Льва Толстого в Финляндии, можно сказать, верующим толстовцем.) Дочь К. Ярнефельта, Берта, художница, занимавшаяся также музыкой и литературой, хоть и прожила почти сорок лет в Швеции и Аргентине, будучи замужем сначала за выборгским ученым и писателем Артуром Теслеффом, а затем за полковником аф Форселлем, убежденно считала себя истинной sakkijarvelainen, то есть жительницей Сяккиярви: "Я там детство провела и часть молодости, оттуда моя лучшая подруга. Там мои лучшие воспоминания", - говорила она автору книги "Сяккиярви через времена" во время встречи в Хельсинки.
В. Сеппя приводит дальнейшие слова "фрекен Берты" о жителях родной волости:
"Они умные, все понимающие. В голову им ничего не надо вдалбливать, схватывают
всегда сразу. У них был и темперамент, не то что у здешних, когда кровь в жилах
движется кислым молоком". Заодно фрекен Берта напела гостю, какие помнила,
несколько из полусотни сяккиярвских частушек (rekilaulu - "санные", то есть
ямщицкие песни, особенная форма карельского и финского фольклора, в данном случае
на местном сяккиярвском диалекте). Перевести их на русский язык нелегко,
читателям, понимающим финский язык, предоставляется такая возможность:
Как предварительный вариант перевода можно предложить:
Частушки как частушки, и народные чувства, традиции, образ жизни понятны в значительной степени представителю любого народа, не только истинным sakkijarvelaiset, как потомок крестьянского рода Вяйне Сеппя или наследница немецких солдат и шведских рыцарей Берта аф Форселль-Теслефф, урожденная Ярнефельт. Люди вообще не слишком сильно отличаются друг от друга, по большому счету. Этническая разница в мышлении и привычках, менталитете, конечно, имеет место, но она, скорее, предмет эмоциональных отношений и умозрительных спекуляций, как в милых комплиментах "фрекен Берты" жителям Сяккиярви. На самом деле гигантская разница, непреодолимая пропасть зияет порою между людьми одной этнической группы - между вандалами и людьми, которые дорожат прошлым, между людьми тонкой духовной организации и грубыми варварами (это слово стертого значения стоит заменить более понятным, современным, не учтенным ни Далем, ни Фасмером словом "жлоб"). Варварское отношение государства-агрессора, сталинского СССР (к сожалению, родного для нас с вами, уважаемые читатели, государства, которому, по крайней мере, служили наши родные и друзья) к завоеванной земле - а в Сяккиярви и во всей Карьяла оно проявилось образцово! - дало свои плоды и продолжает их давать по сей день. Взорванные церкви, сожженные дома, оскверненные могилы, намеренно и злостно замолчанное или оболганное прошлое - все это нам еще не раз аукнется лешим, безумным откликом. Просветители, светлые души, мечтали нести в народ грамоту, знания, приобщать простецов к науке и культуре. Тысячи раз обжигались, и вновь, и вновь продолжали стремиться к тому же, к свету народного просвещения. За это им честь и хвала - в том числе тем, кто действовал на земле Сяккиярвской и окрестных волостей Выборгской земли, как Каролина Людекен и Константин Ярнефельт, как Юлиус Крон и Йоханнес Хяюхя, как Аврора Карамзина и Юлия Засецкая, как Карл Вильгельм Аренберг и бароны Николаи! Но, к сожалению, образование ума не обещает просвещения души и просветления духа. Вероятно, они даются лишь людям святым, каковых на грешной земле немного. Не хочется говорить о плохом, но эти места видели буйство жестокостей и несправедливостей со всех сторон, финны в этом отношении были не слабее шведов или русских. Яснополянские утопии плохо воплощались как на российской, так и на финляндской земле. Жизнь шла своим чередом, однако худо ли, хорошо - поколения людей продолжали обрабатывать свои наделы на землях отцов и прадедов. Середина ХХ века принесла катастрофические изменения в бытие карел и всей Карьяла, финнов и Финляндии. Новые поколения обитают на землях бывшей волости Сяккиярви. Хочется верить, что историческая судьба этого края им небезразлична. Михаил Костоломов, пос. Подборовье / © М. Костоломов. Статья любезно предоставлена автором. /
Добавьте Ваш комментарий :Комментарии2. 2009-02-23 23:32:36 abravo () 3. 2009-03-24 18:25:29 борис хаимский (scrypt18@bk.ru) 4. 2009-03-28 23:23:53 Гость () 5. 2011-07-18 17:42:31 артем (artem@invbalt.ru) 6. 2013-07-25 18:47:32 Железнодорожник (mc.simoff@mail.ru) 7. 2013-07-25 20:35:33 abravo () 8. 2013-08-06 14:46:36 Железнодорожник () 9. 2013-08-06 15:40:51 abravo () 10. 2013-08-18 09:18:32 Михаил Костоломов (mkostolomov@mail.ru) 11. 2013-08-18 10:57:42 abravo () СодержаниеФортификацияКарельский укрепрайон (КаУР)
Форт Ино
Крепость Выборг
Линия Маннергейма, Зимняя война, Великая Отечественная война
Финская береговая оборона Линия VT Маршруты
Пешком по Карельскому
Достопримечательности и знаменитостиВыборг и его окрестности, острова Выборгского залива
Зеленогорск/Терийоки, Курортный район Санкт-Петербурга, Карельский перешеек
Карты
Малоизвестные факты и проекты
Заграница
|
1. 2009-02-23 22:04:57 Туезов Александр ()
Вообще-то, лютеранский костёл был взорван, в 1975 г., а не в 1966......